Этот разговор — дело деликатное, ведь подчас ненароком можно задеть и кое-кого из конкретных особей рода человеческого. Поэтому заведомо оговорюсь: здесь речь пойдет исключительно об ослах, уже ставших известными благодаря истории, литературе либо лично знакомых автору, так сказать, об ослах вообще. Любое сходство описываемых животных с кем-то прошу считать случайным и неумышленным.

Об ослах писать неимоверно трудно — постоянно рискуешь сбиться на гротеск. Приходится выходить за рамки расхожих понятий и стереотипов мышления, вызывая на себя возможный гнев общественности в целом и отдельных граждан. Хотя гражданам куда разумнее было бы по-ученически вслушаться в голоса из прошлого: к примеру, усвоить совет Омара Хайяма, призывавшего не ждать пользы от мудрости своей. «Прикинься дураком — и больше пользы будет» — таким запал мне в память один из его рецептов счастья. К сожалению, у большинства людей чувство юмора повернуто острием от себя.

Вполне вероятно, что осел стал спутником и слугой людей задолго до лошади, а быть может — и собаки. Почти наверняка цивилизации лошадей предшествовала цивилизация ослов, и — кто знает? — возможно, она когда-нибудь вернется, победит хотя бы в одной, отдельно взятой стране.

Не хочу утверждать, что ослы вдохновляли таких художников, как Фра Анджелико, Фра Филиппо Липпи, Амброджо Лоренцетти, Сандро Боттичелли и других магов кисти, но факт остается фактом — великие охотно рисовали ослов. И для этого у них были все основания. Осел далеко не глуп и к тому же трудолюбив, прилежен, умерен в пище: у него уйма ценных качеств, позволивших ему выжить на протяжении достаточно долгого и нелегкого периода истории нашей планеты. И среди них в первую очередь следует назвать — терпеливость. Наверное, по этой причине в Священном Писании образ осла ассоциируется скорее с духовностью, добротой, терпением и смирением, чем с чувственным, животным началом. Лошадь, чей образ обычно используется как синоним доброты и преданности человеку, в контексте Библии сеет вокруг себя ужас, смерть. Достаточно вспомнить четырех всадников Апокалипсиса. Одно из самых знаменитых библейских пророчеств содержит Книга Захарии: «Се, Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной. Тогда истреблю колесницы у Ефрема и коней в Иерусалиме». (Зах. I, 9.)

Образ осла фигурирует среди древнеегипетских изображений, датируемых четвертым тысячелетием до н. э. Африканский осел был тогда частью географической среды и исторического фона Египта. Это теперь он занесен в Красную книгу, а при фараонах водился в диком виде в пустыне, свободолюбивый, независимый по натуре. С незапамятных времен человек использовал осла при молотьбе зерновых, уборке трав и для перевозки грузов. Каждый крестьянин являлся погонщиком осла и имел такового в собственности. О сановнике, не имевшем белого осла, отзывались тогда пренебрежительно.

В Древнем Египте, да и не только в нем, осел остался одной из ипостасей божества, служил объектом культа, о чем кроме прочих фактов свидетельствуют фрески Фив и Саккары. Осел выступал как верховое животное богов, а также теней умерших в загробном мире. В Древнем Китае принято было считать, что на белом осле ездят божества и другие бессмертные. (Цвет, впрочем, здесь был важнее, чем разновидность самого животного.) Красный осел, существо чудовищное, внушал на том свете ужас душам усопших китайцев. В Индии на ослах скакали адские божества — вроде Ниррити, стража страны мертвых, олицетворяющего «небытие», обожествляемую смерть. На осла смотрели с некоторым подозрением, с опаской, хотя полезность его не оспаривали.

Что изначально привлекало людей в осле? Что заставляло их сравнивать себя с ним?.. Внешность? Нет! За исключением морды, да и то лишь в отдельных, конкретных случаях, — почти ничего общего с человеком. И все-таки у осла присутствует какая-то магия, неудержимо как магнит притягивающая внимание людей к этому невзрачному существу. Глядя на него, можно ощутить себя кем-то вроде Одиссея, которого завлекают чарующим пением коварные сирены. Но непонятно, почему хочется неотрывно смотреть на это животное? Чего мы ждем от него, несмотря на всю бессмысленность ожидания. Один из ключей к разгадке — поведение осла: оно буквально гипнотизирует, наводит на мысль о чем-то очень знакомом, однако постоянно ускользающем от определения, о чем-то общечеловеческом. Один вид осла уже наводит на раздумья о смысле и тайнах бытия, о разнообразии и непостижимости мира, разжигает желание понять то, что, вероятнее всего, выше понимания. А чего стоят по-человечески задумчивый взгляд осла, его глубокое молчание! Так и чудится: вот-вот он откроет рот, заговорит, поведает какие-то абсолютные тайны сущего… Право же, в осле есть что-то неотразимо притягательное, что всегда делало его неразлучным спутником и другом людей. Для древних осел в некотором смысле служил даже мерой прекрасного, поэтичного.

… Как осла хребет, заросший диким лесом,

он вздымается, —

так восторгался красотой острова Фасос греческий поэт Архилех (VII век до н. э.) в поэме «О кораблекрушении».

Вряд ли можно даже самыми красноречивыми и умными объяснениями исчерпать содержание арабской пословицы «Живой осел лучше мертвого философа». А ведь и впрямь: трудно себе представить философию без ослов, как почти невозможно вообразить ослов, как таковых, вне философского контекста, особенно в наше «задумчивое» и вместе с тем неподвластное никакой логике время. Осел, наверное, более, чем какое-либо другое животное, повлиял на развитие философии — и занимает в ней одно из самых почетных мест. Подобное мнение высказывали многие мыслители древности, и вряд ли его отважатся оспаривать ныне живущие мудрецы. Похожие тезисы проскальзывают сегодня и в публикациях ряда модных либеральных журналов России. Из многозначительно-загадочного поведения осла, из его неизреченных, а лишь угадываемых и потому до сих пор не расшифрованных мыслей делались и до сей поры делаются самые далеко идущие выводы. Порой достаточно какому-то хитрецу прикинуться ослом, обрести ослиную важность и спесь — как восторженная публика готова чуть ли не вознести его на пьедестал, сотворить из него кумира. Со всеми печальными последствиями…

Мы часто изрекаем: «Глас народа — глас Божий». Но так ли это?

Во-первых, согласимся, что если слушать одновременно многие голоса, то соответственно возникает восхитительный диссонанс, который в быту мы еще зовем разноголосьем, разнобоем. Ведь каждый народ по-своему относится к ослу. В глазах арабов и большинства европейцев он воплощает тупость и упрямство. «Осел!», «Сын ослицы!» — кричит в Египте отец на непослушного ребенка. Француз обзовет упрямца «мулом», придав словам еще и оттенок, намекающий на сексуальный аспект. Таджики употребят слово «хар» («ишак») в значении «похотливый», «бессовестный». Чеченцы и ингуши назовут ослом невнимательного слушателя: у осла опущены уши. На фарси выражение «diraz gush» («длинноухий», то есть осел) будет адресовано глупцу. А вот у сербов принято осла считать обладающим рядом положительных свойств, зато с бранной интонацией у них звучат слова: «Жеребец!», «Конь!».

В Африке, на Ближнем и Среднем Востоке к ослам относятся по-разному: где хорошо, где плохо, а где равнодушно (там, где они не водятся), — но о существовании ослов знают все. Плиний рассказывал о римской мозаике в Иппоне. Судя по сюжету мозаики, ослы давным-давно водились на севере Африки. Один вид осла уже вызывает ностальгическое воспоминание о безвозвратно канувшем прошлом, когда без длинноухого не обходился ни один путник ни в одном путешествии. На ослах до сих пор ездят, а в Иране, Сирии и Египте на них передвигаются и женщины.

Сколько пользы приносит это животное людям! Ослицы испокон веков давали молоко, которое употреблялось в том числе и как лекарство. Еще римский император Марк любил мыться молоком ослицы. Целительными свойствами, по преданию, обладают копыта, уши, шкура, даже помет осла и в особенности волосы — темная шерсть в виде креста на спине. Знак этот, согласно народным поверьям, появился после того, как на спине ослика Иисус Христос въезжал в Иерусалим.

Вплоть до середины XIX века считалось, что шерстинки с черного креста на крупе излечивают коклюш, но важно было, чтобы пол животного был противоположным полу больного.

— Удивительное животное! Детище своей среды! Экологически самое приспособленное! Разумное в полном смысле слова, — восхищался этот ученый (в свое время — выпускник Украинской сельскохозяйственной академии в Киеве), ставший специалистом с мировым именем в верблюдоведении. — Проследи — и увидишь, сколь верблюды похожи на людей. Жизненные положения, в которые попадают невозмутимые «корабли пустыни», порой столь разительно напоминают превратности человеческой судьбы, что даже возникает впечатление их человекоподобия, хотя внешне в них не много сходства с homo sapiens.

Весьма многое в образе жизни верблюдов и впрямь напоминает человеческий обиход. Есть среди них и трудяги, на которых зиждется благополучие «подотряда мозоленогих», и убежденные, даже прирожденные празднолюбцы, и вялые равнодушные флегматики, и непредсказуемые гневливые холерики. Последние, правда, чаще всего идут на убой — но, как говорится, перевода им нет.

Всякое сравнение хромает.

В Каире я сблизился с муэдзином Мухаммедом Хасаном Али. Как-то мы по-каирски долго, несколько часов без передышки, толковали о том о сем за чашкой кофе на открытой веранде одного из кафе. В какой-то момент разговора я по молодому легкомыслию сравнил одного мимо идущего прохожего с верблюдом, причем явно в ущерб для последнего.

— У вас ошибочные понятия о верблюде и жизни, — недовольно поморщился священнослужитель. — Запомните, верблюд — баловень ислама. В нем кладезь добрых качеств. У Аллаха сто священных имен, которые знал только пророк Мухаммед. Девяносто девять из них пророк раскрыл своим верным ученикам, а сотое доверил лишь зятю — «царю мужей» Али. И заметьте, любимому верблюду, который по сию пору не выдал вверенной ему тайны. Вот почему верблюд, в отличие от человека, столь молчалив — от великих знаний!

Семья сомалийца держится на трех китах: муже, жене и верблюде — и, когда ему предлагают выбрать какой-нибудь один из этих трех столпов семьи, он сердится и отвергает саму возможность подобного выбора. Такой подход — черта национальной психологии. В поучительной народной песне от лица мужа поется следующее:

Разрушит семейный очаг отреченье мое,

Сыновья перестанут рождаться.

Уход жены семью лишит покоя,

Бездетной сделает ее.

Не будет же верблюда —

Все погибнем от голода и боли.

Вот почему, когда в некоторых странах Африки главу семьи, да и любого мужчину сравнивают с верблюдом, он задирает нос — ведь этим признается его особенная стойкость и жизнеспособность.

Верблюдам гарантировано бессмертие. В Кении впервые официально в Африке создан центр по разведению этих животных. Но в Сомали такие центры существуют давно и повсюду. «Будут верблюды — будут мужчины», — просто и толково объяснил мне погонщик верблюдов Али Саид, которого я повстречал на дороге из Могадишо в Афгои.

Ни кочевники Сомали, ни туареги Западной Африки, ни бедуины пустынь Северной Африки не приемлют алкогольных напитков. Они с презрением отвергнут протянутый им по-дружески граненый стакан с виски и по-детски обрадуются кружке верблюжьего молока, ибо, как считается у них, «молоко делает мужчину». У сомалийцев бодрящему напитку особый ореол придают связанные с верблюжьим молоком легенды, пословицы и поговорки. Само название страны косвенно связано с ним: слово «Соомаал» в переводе означает «Иди и дои».

К сожалению, люди привыкли судить о многом по внешнему впечатлению, причем по одному лишь фасаду. А ведь когда кочевник величественно восседает на верблюде, невозможно и вообразить, сколько труда ему пришлось вложить, чтобы вот так, на зависть зевакам, гарцевать по пустыне или по большому городу. Значительная часть сомалийских песен родилась в процессе водопоя. И не потому, что кочевникам весело, когда они поят скот, а именно потому, что им приходится в это время очень трудно. Как русский ямщик в трескучий мороз подбадривал себя песней в бескрайнем безлюдье снежных просторов, так и пастухи запевают песню, вытягивая увесистый бурдюк из глубокого колодца.

Приобрести тебя, мой верблюд,

Легче, чем долго содержать, —

жалуется в одной из песен владелец дромадера. В засуху верблюда стараются поить каждые шесть-семь дней. За один раз он поглощает от 80 до 200 литров воды: два-три раза переводит дыхание и вливает в себя за десять минут до 135 литров. Довольный отходит он от колодца, и слышно, как в его теле, словно в полупустой бочке, бултыхается вода.

Библейское сказание гласит: Авраам, посылая гонца в Месопотамию за невестой для своего сына Исаака, дал посланному девять бактрианов — в качестве выкупа за невесту. В Сомали и сегодня соблюдается эта старинная традиция, называемая «ярад». Свадьба позволяет установить тесные связи и сотрудничество не только между семьями, но и между кланами. Жених и невеста должны быть достойны друг друга. У человека со скромным достатком мало шансов на свадьбу с признанной красавицей. По обычаям, максимум, на что он может рассчитывать, так это на брак с женой умершего брата. Но чем многочисленнее стадо жениха, тем больше чести ему. При таком подходе на физические дефекты и недостатки кандидата смотрят сквозь пальцы и родители, и невеста, свято верующие в принцип: «Стерпится, слюбится — лишь бы были верблюды».

Молва твердит: он низкорослый,

Но у него есть верблюды!

Говорят, что у него противное лицо.

В мире жгучего солнца и необозримых песков животное «многоцелевого назначения», каковым является верблюд, воплощает собой для человека все: богатство, знатность, красоту и нравственность. И потому не надо удивляться, что слово «верблюд» издавна является здесь ласкательным. «Племя похоже на забитого верблюда» — эта аллегория отражает отношения внутри общины: во время дележа мяса каждому дается часть туши, соответствующая его положению и престижу. Лучшие куски перепадают, естественно, самым именитым, а таковыми могут быть только обладатели крупных стад. Владелец стада верблюдов пользуется репутацией сильного и умного человека, способного помогать принятию правильных решений в делах мужчин. На советах рода или клана он обладает непререкаемым авторитетом, подкрепляемым богатством, а значит, и признанной мудростью.

Воспитанный среди верблюдов бесстрашен, терпелив и великодушен. Ему свойственны честность и прямодушие. «Одним задом нельзя одновременно сесть на осла и на верблюда» — подметили представители народов волоф, живущие на западе Африки. Именно к такого сорта людям, то есть к тем, кто честен, прямолинеен, не способен одновременно, что называется, сидеть на двух стульях, принадлежат кочевники, связавшие свою жизнь с верблюдами. И в самом деле, лишь такими качествами должен отличаться настоящий труженик. На пасущего зебу смотрят как на полумужчину, как на потенциального скупердяя, поскольку он с детства воспитывается среди слабых животных. Ну а тот, кто разводит коз, у сомалийцев вообще не воспринимается как мужчина: ведь это — женская работа!

Из жизни верблюдов люди извлекали уроки для себя. В Библии есть выражение: «Вожди слепые, отцеживающие комара, а верблюда поглощающие». Оно относится к людям совестливым в ничтожных делах, но бессовестным в важных вопросах, к тем, кто занят мелочами и в то же время упускает или попирает главнейшие законы, исполнение которых для всех обязательно. Одежда Иоанна Крестителя была суконной, а сукно — выткано из верблюжьего волоса, то есть представляло собой материю низшего сорта. В Евангелии она противопоставляется мягким роскошным одеждам власть имущих.

— Нынешние властители, едва выдвинувшись из низов, уже пренебрегают верблюжьим сукном, иначе говоря, забывают о скромности, и тем самым нравственно хоронят себя. Настоящие дервиши всегда носили одежду из такой ткани, — услыхал я от муэдзина Мухаммеда Хасана Али.

Пять верблюдов в весь опор несутся по пыльному краснозему к финишу под невообразимый гвалт трибун. «Вперед, Джесси!», «Не отставай, Джекел!», «Оставь их всех позади, Мейджор Драма!» — ревут болельщики. Вдруг один из дромадеров (как выяснилось, вздорное самолюбивое животное), лидировавший почти на всей дистанции, резко притормаживает — и медленно, по-хозяйски ложится прямо на беговой дорожке, буквально за пять метров до финиша, дабы перевести дух. При этом он издает громкий, долгий вопль. Видимо, дромадер решил, что с него хватит бессмысленной с его, верблюжьей, точки зрения беготни.

Отчаянные попытки жокея стронуть строптивого «спортсмена» с места остаются тщетными. Верблюд убежден в своей правоте. Более того, повернув к жокею голову, он еще и презрительно сплевывает непосредственно на возбужденного человека, покрыв того с головы до ног белесой пленкой липкой слизи. А гнев тех, кто поставил свои кровные на капризное животное, все равно будет обращен на несчастного наездника. Что возьмешь с упрямого верблюда?

В Африке, чтобы заполучить руку царевны или королевны, требуется приложить не меньше усилий, чем это было на Руси с Иваном-царевичем из русской народной сказки. Как-то, путешествуя по Мали, я остановился на ночлег в крошечной деревушке народа сенуфо посреди сухой привольной саванны. Едва опустились сумерки, мой коллега Бирама Диаките, вместе с которым мы отправились в путешествие, пригласил меня посидеть с селянами — «хлебнуть свежего воздуха сельской жизни», как он выразился. В центре площади, под громадным вековым баобабом, сидели старики, тут же пригласившие меня в свою компанию, а вокруг гомонили улыбчивые, доброжелательные жители деревни.

— Тебе повезло: сегодня будет рассказывать сказки знаменитый бард Мамби Сидибе, — радостно сообщил мне Бирама.

Старики принялись расспрашивать меня о моей стране, о наших обычаях, о впечатлениях от Мали. Но, как только появился старый Мамби, общий шум голосов разом стих, все вмиг замерли, и вокруг стали слышны лишь писк несметного комарья, стрекотание цикад и голоса диких зверей, доносившиеся из глубины равнинного редколесья, да еще успокаивающий голос старого Мамби.

Однажды, путешествуя по Мали, я заночевал в деревеньке Юго-Догору, что расположилась на склоне горы. Ночь была несказанно прекрасна, напоена романтикой — и в памяти всплыли слова Н. Гумилева:

Ночная мгла несет свои обманы,

Встает луна, как грешная сирена,

Бегут белесоватые туманы,

И из пещеры крадется гиена.

Ее стенанья яростны и грубы,

Ее глаза зловещи и унылы,

И страшны угрожающие зубы

На розоватом мраморе могилы…

Как уже говорилось, хищники-падальщики прожорливы и трусливы. На домашний скот они нападают лишь в крайних случаях. В Серенгети и Нгоронгоро гиены питаются в основном молочными детенышами антилоп и зебр, на юге Африки — капскими морскими котиками. Пятнистые гиены не брезгуют одинокими путниками. Своих стонущих, страдающих жертв они пожирают живьем, поскольку не умеют убивать их перед «трапезой». Как-то в Маруа, в Камеруне, гиена проникла во двор, но была ранена копьем. В ярости она накинулась на победно улюлюкающих людей и тяжело покусала их. Из 14 человек двое умерли. Полосатые гиены — менее вредные, более покладистые по характеру, но даже с ручным зверем играть рискованно. Разыгравшись, гиена может легко (и без всякого злого умысла!) оттяпать пальцы.

Более всего в жизни гиен поражает организованность, порядок и строгая иерархия. Эту особенность подметила финская писательница Ума Лена Лундберг.

В Бандиагаре (Мали) мне рассказали жуткую быль. (А может быть, и сказку?) Однажды двое юношей пришли к старику, который когда-то, согласно слухам, был людоедом. «У нас никогда не бывает достаточно мяса и еды. Не можете ли вы помочь нам?» — обратились они за помощью. Старый колдун снабдил молодых людей зельем, благодаря которому те ночью стали перевоплощаться в гиен. Они поселились в буше, по ночам совершали набеги на кладбище, откапывая и поедая трупы, а днем отсыпались. Но скоро такое «питание» наскучило им. Однажды оборотни застигли врасплох заснувшего пастуха, который охранял загон, съели его, потом отобрали крупных и жирных овец, отвели их в буш, зажарили на огне и сожрали, приняв на время трапезы человеческий облик, чтобы больше насладиться шашлыком. Овечек они резали большим ножом с надписью «Враг Бога» («Ала джуджу»).

В фольклоре народа шона гиена воплощает страсть, похоть, жадность. Примерно так же смотрят на гиену и на всем остальном континенте. В сказках и баснях народов Западной Африки она к тому же является символом глупости. Злая, неспособная размышлять, прожорливая, гиена движима исключительно инстинктами. Зайцу вполне под силу перехитрить ее. Между прочим, доверчивость примитивного зверя политические деятели некоторых стран склонны выдвигать перед своими народами (которых сами же и надувают) как пример для массового подражания. Да, гиена дура, рассуждают они, тем не менее у нее есть хорошее качество: зверюгу легко убедить в чем угодно, заставить принять на веру любую чепуху.

— Если бы мир состоял из гиен, как легко им было бы управлять! — пошутил в беседе со мной камерунский писатель Рене Филомб.

В районе Африканского Рога когда-то голос гиены, разрезавший тишину ночи, служил призывом к человеческому жертвоприношению. В некоторых районах Африки в гиене видели вестницу предстоящей смерти… Однако умерим нашу фантазию. Человеку вредят крайности — нежелание придерживаться гармоничной золотой середины.

Сколь бы отвратительными ни казались гиены, они способны приносить людям и пользу. Пойманная молодая гиена поддается приручению. Она может стать послушной, ласковой, разумной и преданной, как собака. Гиен одомашнивали еще в Древнем Египте. На многих памятниках культуры они изображены на поводке, как собаки. Их даже кормили с руки.

Интересен следующий пример. В прошлом в Алжире и Тунисе арабы раздевались донага, чтобы проникнуть в логовища, где гиены скрывались в дневное время. Местные жители утверждали, что в таком виде легче приручать хищников. Правда, тут нелишним будет добавить, что укротители имели «за пазухой» соответствующие магические формулы.

Придирчивый читатель лишь недоуменно пожмет плечами, услышав, что речь в этом очерке пойдет о курах и петухах в Африке: кур, мол, и у нас полно, по крайней мере, в прошлом немало было, вот только яиц не стало что-то. И вообще, стоило ли забираться в эдакую даль, чтобы потом о курах взахлеб, как о горной горилле, рассказывать?

Однако неразумно обижать скромную птицу, которая в жизни тропиков занимает далеко не последнее место. Кроме того, каждому «акыну журналистики» вольно петь о том, что он видит. У нас же сейчас гласность и полная демократия, так что тем более не всем же за бегемотами и львами гоняться!

Слоны, носороги и крокодилы, конечно, в Африке еще не перевелись, но впечатлениями о них сегодня делится каждый кому не лень. (Опытному журналисту достаточно часовой транзитной посадки в аэропорту Хараре или Найроби, чтобы залихватски байку сварганить. И такие случаи, я точно знаю, были!) Дело порой доходило до того, что в последние годы читатели на встречах с журналистами довольно часто интересуются: «А куры-то в Африке есть?» И когда отвечаешь утвердительно, в продолжение разговора на тебя так и сыплются вопросы о яйцах. Каюсь, немножко несерьезно говорил о серьезном, но зато в этнографических данных не напутал.

Прямо на моих глазах дюжий Кен Смит, недолго думая, повалил ее навзничь. Она даже не пыталась вырваться из его могучих объятий, а только смотрела на нас беспомощным, умоляющим взглядом, явно не понимая, что творится. А Кен тем временем начал стричь ее электрической машинкой — споро и сказочно быстро. Серая шуба сползала с нее, обнажая белоснежный испод. Через три минуты перед нами в тесном загоне бревенчатого сарая вместо солидной, грузной овцы нервно носилось тщедушное голое существо. Наверное, именно это зрелище и породило австралийскую поговорку «Несчастен как стриженая овца».

Кен Смит ухаживает за овцами в сельскохозяйственном научно-исследовательском центре, что расположен близ города Тамуэрта. А стрижет овец он с 16 лет. Уже в молодости считался рингером — асом среди стригалей. У них высший класс состоит в том, чтобы снять шерсть с одного захода, не поранив животное.

Плотным слоем лежит осевшая пыль времен на тысячах архивных досье, в которых скрыты бесчисленные тайны минувшего. Порой скучные, иногда — курьезные, эти тайны — ключ к разгадке и истолкованию как многих поступков, так и некоторых наследственных черт ныне живущих поколений.

Работу архивиста почему-то принято считать неинтересной и монотонной. Вопиющая несправедливость! В ворохах пожелтевших, пропахших плесенью папок иной раз отроешь такое, о чем потом долго не можешь вспоминать без улыбки…

Летом 1974 года, копаясь в малагасийских архивах, я натолкнулся на весьма забавное дело о «войне с крокодилами». Оно, правда, проходило с простой меткой — «Крокодилы». Речь действительно шла о первой в мире и, насколько мне известно, последней официально объявленной войне против крокодилов. Находка была уникальной, и я погрузился в чтение.

У животных тоже такое бывает — как у людей… Жители южноафриканского плато Низкий Велд и северо-восточных районов Намибии давно заметили: раз в три-четыре года местные слоны вдруг ударяются в загул. Гиганты (а с ними и маленькие слонята!) ходят тогда постоянно навеселе, мило пошатываясь, и временами, совсем не к месту, воинственно трубят. Встреча с ними в это время на «узкой дорожке» ничего доброго не сулит.

Местных жителей — а впоследствии и ученых — всегда мучил вопрос: где слоны берут спиртное? Ответ оказался простым: в плодах дерева марула. Очень сладкие, похожие по вкусу на манго, они созревают лишь раз в три-четыре года, когда лето выдается особенно жарким. Сок начинает бродить, и зрелые плоды представляют собой при этом как бы естественные сосуды с вином. Дождавшись пленительного мига созревания марулы, толстокожие исполины целыми стадами устраивают вакхические пиршества, которые длятся по нескольку дней.

Разобраться в слоновьей психологии — почти непосильная задача для человека. Но, наблюдая за жизнью гигантов, люди могут извлечь полезные уроки и для самих себя.

Кладезем слоновьей мудрости и знаний, носителями информации являются вожаки стад исполинов, и чем старше они, тем меньше неприятностей бывает у их подопечных, тем им безопаснее и тем больше у них шансов выжить. «Молодым реформаторам» с их мизерным жизненным багажом в слоновьем роду нечего делать. Вожаки как бы вмещают в себе коллективный опыт, являют собой мозг стад, отвечают за поддержание нормального климата в стаде и разумных отношений с другими группами толстокожих гигантов в саванне… Примерно такими словами можно подвести итог семилетних полевых исследований британских ученых во главе с Карен Маккомб из Суссекского университета, в Брайтоне, и их коллег из кенийского Национального заповедника Амбосели, которые наблюдали 21 слоновую семью в округе. Всего же в Амбосели за последние 28 лет было изучено поведение 1700 слонов.

Хорошо выехать из столицы Зимбабве в небольшой и тихий заповедник львов — отдохнуть от суеты и людской мелочности среди простодушных зверей. Оказавшись в пределах абсолютно девственного уголка природы, нужно наглухо закрыться в автомашине, любоваться  львами, которые бродят вокруг, фотографировать их.

Иногда от какого-либо прайда отделялся один особо видный собой член «царской» семьи: с массивной головой, длинной густой гривой и с превеликим достоинством, величаво подходил к машине и пристально вглядывался в нас сквозь стекла. Немигающий взгляд источал гордое олимпийское спокойствие, монархическую величавость и абсолютную, неземную серьезность, слегка подернутую пеплом равнодушия. Облик его был прямо-таки человеческим — так и хотелось опустить стекло, пожать ему мощную лапу и побеседовать с ним по душам! Но я-то знал, что и на солнце лев смотрит не мигая, а упади оно — он и его слопает, поэтому относился к зверю с разумным недоверием.

Судьба человека — это общепризнано — нередко зависит от того, как назовут его родители. Одно имя сулит удачу, другое — например, Акакий (как убедительно доказал Н. В. Гоголь) — ничего доброго не приносит. Та же самая закономерность, по-видимому, распространяется и на животных. Представитель «Нью Зеланд конференс» (компании, устраивающей скачки в Новой Зеландии) Тим Олдридж рассказал мне одну весьма любопытную реальную историю.

Однажды лихая кобылица была неожиданно снята с соревнований за несколько часов до начала популярных скачек в столице этой страны — городе Веллингтоне. Скандал разразился после того, как организаторы рысистых испытаний, к своему ужасу, обнаружили, что вроде бы непритязательное и на первый взгляд осмысленное имя лошади — Талси Тсан — в действительности звучит непристойно; если читать это имя в обратном порядке, то оно на чистом английском языке означает «противная шлюха».

Порой держать дома кошку — очень хлопотное дело. Вольный нрав (кошка, как известно, везде пролезет), неуемное стремление к романтическим похождениям, особенно ранней весной, капризность самок — многие качества кошек доставляют людям головную боль. И все же кошки — в вечном спросе, их пестуют за красоту и спокойствие. Однако, как считают австралийские ученые, это не та красота, которой суждено спасти мир и тем более природу. В каждой кошке скрыта маленькая пантера. Когда киска, обычно имеющаяся в каждой «средней» (по доходам и по числу членов) семье в Австралии, соскальзывает с любимого стула, или с кресла, или с колен и отправляется на охоту, она превращается в лютого зверя, угрожая части уникальной фауны пятого континента.

Правительственная служба охраны животного мира Австралии опубликовала доклад о влиянии домашних и диких кошек на природу, произведший на общественность эффект холодного душа. В нем отмечается, что добычей свирепых мурлык становятся миллионы редких птиц и животных. Доклад, составленный по итогам первого национального семинара по кошкам, предлагает меры по сокращению этого хищного семейства.

Даже самая приятная музыка может стать орудием вероломного обмана в неразборчивых человеческих руках. Ловить морских черепах на… музыку наловчились рыбаки провинции Ка-Ма, на юге Вьетнама. Они берут с собой в море магнитофоны и кладут колонки с динамиками на дно сампана, после чего в определенный момент включают музыку на полную громкость. Через некоторое время над водой появляются любопытные головы пресмыкающихся — тут-то их и вытягивают на лодку. Дальнейшая судьба черепах-меломанов — черепаховый суп.

— Черепахи любят музыку. Заслышав ее, они всегда высовывают головы из воды, чтобы лучше слышать, — говорил 23-летний рыбак и знаток черепашьей психологии Буй Ван Ба. — Под рок-музыку улов иногда достигал 300 килограммов за один вечер.

Позиция отдельных африканских народов (особенно племен) заставляет призадуматься. Жители деревни Соко, на востоке Кот-д’Ивуара, самым серьезным образом оспаривают теорию происхождения человека от обезьяны. Они убеждены, что по крайней мере часть смышленых обитателей африканского тропического леса — прямые потомки людей. В Соко обезьяны прогуливаются по дворам как хозяева — прыгают по крышам, залезают в дома. Лишь когда их проделки становятся невыносимыми, незваных гостей вежливо и обязательно с извинениями выпроваживают. И это не случайно: по местным поверьям, они приходят к себе домой, а дома каждый вроде бы волен делать все, что его душеньке угодно.

Как рассказывается в легенде, в давние времена население Соко чудом избежало полного истребления в кровопролитной войне с северными племенами. Чтобы спасти односельчан, местный чародей превратил их в обезьян, но сам погиб, не успев никому передать секреты колдовства.

С тех пор как появился мир, cercilium bacchus выполнял грязную, но совершенно необходимую для человечества работу. Однако человек — существо неблагодарное, и доброго слова от него дождаться трудно. Друзей у cercilium bacchus, можно сказать, нет, а врагов немало. Самые жестокие из них сегодня — моторизованные любители природы.

А за мудреным латинским названием скрывается маленький навозный жук, обитающий на юге Африки. Сотни этих жучков погибают под колесами автомашин.

Энтомологи, работавшие в слоновьем заповеднике Аддо в Южной Африке, неожиданно обнаружили, что этот парк — одно из последних мест обитания cercilium bacchus.

— Верните нам нашего любимца, попугая Гарри! Вы все равно не сможете продать его, потому что он — матерщинник, каких мало на свете. А нам он скрашивает жизнь. — С такой мольбой обратились обитатели дома престарелых в небольшом английском городке Кейн к похитителям диковинной птицы.

— Воры будут в шоке, когда наш какаду выскажет похитителям свое мнение об их поступке. Он прекрасно говорит, но еще лучше нецензурно, забористо выражается, — пояснил Род Сей. Он подарил попугая своей матери в день ее 86-летия, а ровно через год птицу похитили.

В свое время Гарри «воспитывался» у моряка торгового флота и совершил с ним несколько плаваний. «Братишки», среди которых прошла зрелая часть жизни 30-летней птицы, не мыслили человеческую речь и жизнь без мата. Поэтому ворам, по мнению Рода, будет очень непросто продать попугая или держать его в семье, тем более что попка однажды в порыве гнева выщипал себе перья на грудке, и выглядит он теперь очень необычно.

В человеке как высшем представителе земной фауны меня более всего умиляет и восхищает его жалостливость, способность к состраданию. Даже порой становится стыдно за самого себя как личность — за свою черствость: пока ты тут, дескать, варишься в собственном соку, крутишься как белка в колесе, утопаешь в повседневной суете, другие люди поглощены великими гуманитарными проблемами.

Права людей и кур неразрывно связаны в подлинно демократическом обществе! Там, где плохо курам, людям — не лучше. Пока на свете горько квохчет от бесправия хотя бы одна курица, не будет счастлив ни один человек на планете, — с некоторой долей выспренности убеждал народ один неистовый оратор из числа американских правозащитников.

Эта мысль постепенно обретает массовую поддержку на Западе. И наверное, скоро оттуда перекочует к нам. Несомненно, подобный гуманитарный подход до глубины души будет волновать отзывчивых россиян.