Океан насыщен жизнью. Живые существа имеются в каждой капле морской воды от Северного полюса до берегов Антарктиды и от поверхности моря до дна самых глубоких желобов.

Многие морские организмы настолько малы, что не видны простым глазом – бактерии, простейшие одноклеточные животные и водоросли. Об их существовании мало кто догадывается. Другие обитатели моря, напротив, широко известны – морские рыбы, моллюски с красивыми раковинами, шустрые крабы, жгучие медузы. В океане живут и настоящие гиганты – самые крупные существа, населяющие нашу планету, – киты.

Существует немало вопросов, которые на первый взгляд кажутся очень простыми, однако на самом деле ответить на них не так‑то легко. Вот один из таких вопросов. Где проходит граница океана? Казалось бы, чего проще? Каждому ясно, что эта граница проходит там, где морская вода соприкасается с сушей.

Но не будем торопиться с ответом. Вспомним, что вода в океане никогда не стоит на одном уровне: она то поднимается, то опускается. Размах колебаний подчас довольно значителен. В Баренцевом море 4–5 метров, в некоторых частях Белого моря – 10 метров, а в заливе Фанди на Атлантическом побережье Канады даже 18 метров. Если берег пологий, то линия воды в прилив отстоит от линии воды в отлив очень далеко, иногда на несколько километров. Вот теперь и укажите точно, где кончается суша и где начинается море.

Пока литораль залита водой, ее коренное население весьма активно. В этот период оно дышит и питается. Подвижные организмы бродят в поисках пищи, водоросли колышутся в волнах и тянутся к свету. При отливе многим обитателям моря грозит гибель как от высыхания, то есть от потери влаги тканями тела, так и от удушья, ибо их органы дыхания способны функционировать только в водной среде. Кроме того, в это время снижается и фотосинтез, так как водоросли под влиянием собственной тяжести целыми копнами ложатся на грунт и свет проникает лишь в поверхностный слой их куч. Таким образом, при спаде воды жизнь на литорали замирает. Благополучно перенести период осыхания обитателям литорали помогают особенности их строения и поведения.

Море редко бывает спокойным, обычно по его поверхности катятся волны и одна за другой обрушиваются на берег. Постоянно движущиеся массы воды способствуют разрушению берегов, даже если они сложены из самых прочных пород, таких, как гранит и базальт. Во время шторма сила прибоя на открытом побережье достигает невероятной, почти фантастической величины. Известный французский специалист по динамике моря В. Романовский высчитал, что волна высотой 7,5 метра, распространяясь со скоростью 15 метров в секунду, на одном метре своего гребня развивает мощность около 750 лошадиных сил. Вот что он пишет по этому поводу: «Если волны наталкиваются на препятствие в виде вертикальной стенки, их энергия быстро рассеивается.

Вода обладает большой теплоемкостью. Она медленно нагревается, но так же медленно отдает свое тепло. Температура воздуха, напротив, очень изменчива. Ночью он остывает, а днем быстро нагревается. Кроме того, на температуру воздушной среды огромное влияние оказывают ветры. Переместившиеся теплые воздушные массы могут вызвать оттепель среди морозной зимы, а холодные ветры подчас заставляют нас дрогнуть в разгар летнего сезона.

Тепловой режим литорали особенно сложен. Если температура морской воды равна температуре воздуха над морем, то и в прилив, и при спаде воды литоральное население находится в одинаковых температурных условиях. Но случается это очень редко. Обычно показания термометра, опущенного в воду, значительно отличаются от показаний термометра воздушного.

Условия освещенности на литорали зависят не только от времени суток, но и от уровня стояния воды. Над илистым дном, вблизи устьев рек и над другими участками побережья, где вода замутнена, с наступлением прилива литораль погружается во мрак даже днем. Из‑за взмученных частичек ила видимость иногда падает до нескольких сантиметров. Поэтому обитатели илистых пляжей при поисках пищи не могут руководствоваться зрением, и многие из них вообще лишены глаз.

В то же время вовсе не следует думать, будто в прилив литораль всегда освещена слабее, чем в отлив. В конкретной обстановке дело обстоит далеко не так просто.

В каждом литре океанской воды растворено 35 граммов различных солей. Для морских животных и растений такая концентрация наиболее благоприятна. Поэтому в морях нормальной солености наблюдается большее разнообразие животного и растительного мира. В водах, содержащих меньше соли, фауна и флора беднее. В литре беломорской воды недостает до нормы всего лишь 5–10 граммов солей, и потому головоногих моллюсков в Белом море никогда не увидишь, там редко встречаются и морские ежи.

В довольно распресненном Черном море из иглокожих животных встречаются лишь мелкие змеехвостки (офиуры), а в Азовском их и вообще нет. Восточная часть Балтийского моря настолько опреснена, что настоящие морские фауна и флора там практически отсутствуют.

Австралийские рифовые цапли гнездятся вдали от моря, иногда на расстоянии 50 и более километров, но кормятся на литорали. Ежедневно стаи больших белых птиц покидают свои гнезда и устремляются к побережью, причем всегда прилетают на место кормежки в период низкого стояния воды. А ведь время отлива ежедневно сдвигается на 50 минут. Можно подумать, что цапли не только знают, который час, но еще сверяются с таблицей приливов!

Способность живых организмов определять время суток была известна давно. По преданиям Батый возил в своем войске петухов, чтобы они по утрам будили его воинов. На Руси издревле определяли время, предшествующее восходу солнца, по петушиному крику.

Географическое положение полярных морей создает для обитателей литорали ряд специфических условий существования. Главнейшие из них – своеобразие температурного и светового режимов, а также воздействие льдов.

Температура воды в поверхностном слое и у берегов приполярных морей в течение года в общем изменяется незначительно, хотя зимой она, конечно, несколько ниже, чем летом. Разница же между летней и зимней температурой воздуха очень велика, даже если речь идет об усредненных данных. Вот что говорится по этому поводу в работе известных исследователей биологии полярных морей Е. Гурьяновой, И. Закса и П. Ушакова.

От широких пляжей северных морей веет сыростью и холодом. Даже в разгар лета они не вызывают желания полежать у воды или хотя бы побродить босиком по влажному песку. На них не увидишь ни раковин, ни пестрых камешков. Все пространство усеяно маленькими холмиками, как будто детишки лепили здесь песчаные куличики. Когда идешь по пляжу, из‑под ног время от времени поднимаются вверх струйки холодной воды, между холмиками множество норок, и ничего не видно живого – пляж кажется мертвым. Тем не менее он насыщен жизнью: под каждым песчаным холмиком, в каждой норке прячется червь или моллюск.

В полярных морях даже летом редко выдается теплый безветренный день. Каждый из них нужно рассматривать как ценный подарок. Однажды удивительно тихая и теплая погода держалась на Кольском побережье Баренцева моря целую неделю.

В тот день в таблице приливов, приколотой кнопкой к дверям лабораторного корпуса Мурманской биологической станции (теперь института Академии наук), стояло число – 0,2. Значит, ожидался самый низкий уровень воды: всего лишь на 20 сантиметров выше расчетного и практически недосягаемого ноля глубин. Каждый сотрудник станции стремился посетить давно примеченные местечки и поработать на нижнем горизонте литорали. Схлынувшая вода должна была открыть тайники, доступные лишь 2–3 раза в году.

Россыпь валунов и окатанных морем камней в период отлива действует очаровывающе. Повсюду вздымаются буровато‑зеленые водоросли – фукусы и аскофиллумы, густыми шапками покрывающие вершины камней и ниспадающие к их подножиям. Когда начинается прилив, водоросли всплывают благодаря тому, что имеют вздутия, наполненные газом, которые и служат водорослям поплавками. Основанием же своим растения крепко удерживаются на камнях при помощи корневидных выростов – ризоидов. В период низкой воды водоросли плотным одеялом покрывают камни и защищают от высыхания многочисленных обитателей литорали, прячущихся под их густым влажным покровом. И стоит лишь немного этот покров раздвинуть, как от света в темные, укромные места заскачут маленькие рачки бокоплавы, или гаммарусы.

Мы уже познакомились с жизнью приливно‑отливной зоны арктических морей во время спада воды. А как же она выглядит в прилив?

По мере подъема уровня моря изменяется и весь пейзаж литорали. Бурые водоросли – фукусы и аскофиллумы, – которые шапками прикрывали камни во время отлива, теперь поднимаются, так как упоминавшиеся уже пузыреобразные вздутия, заполненные газом, действуя как поплавки, выпрямляют их. Дно под ними заливается светом. В колышущихся подводных зарослях снуют креветки и рачки‑бокоплавы. Морские звезды выползают из‑под камней в поисках излюбленной пищи – моллюсков. Морские желуди – балянусы высовывают нежные ножки и энергично размахивают ими, распускают щупальца крошечные гидроидные полипы. Мидии приоткрывают створки и начинают фильтровать воду. Выползают из своих убежищ крабики и раки‑отшельники.

Антарктика – гигантский природный холодильник нашей планеты: здесь сосредоточено около 90 процентов льда, имеющегося на Земле. Почти весь континент покрыт ледяным щитом, толщина которого достигает местами 2–3 километров. Под влиянием собственной тяжести лед медленно сползает в океан. У побережья от ледников отламываются огромные ледяные горы – айсберги. Сначала они движутся по дну, все сметая и раздавливая на своем пути. Достигнув значительной глубины, айсберг переходит в плавающее состояние, и начинается его долгое путешествие вслед за морскими течениями.

По сравнению с особенностями жизни на побережье арктических и антарктических морей условия жизни для обитателей умеренной литорали должны показаться просто превосходными. Действительно, здесь нет таких резких температурных перепадов, солнце ежедневно поднимается над горизонтом, значительно снижено воздействие льдов, а в более низких широтах умеренной зоны океана лед и вовсе не образуется. Все это, несомненно, должно благоприятствовать бурному развитию фауны и флоры, но в большинстве случаев литораль умеренных морей не поражает глаз обилием жизни. Виной тому не природные условия, а воздействие человека. Дело в том, что берега умеренной зоны Мирового океана наиболее густо населены, и здесь располагаются страны с самым высоким промышленным потенциалом – вся Западная Европа, США, Канада, Япония.

Большой залив Петра Великого, находящийся на западном берегу Японского моря, имеет изрезанную береговую линию с многочисленными малыми заливами, бухтами, островками и выступающими из воды скалами. Здесь раскинулся главный город Приморского края – Владивосток. Если двигаться вдоль берега залива, можно встретить самые разнообразные пейзажи: мелководные лагуны, скалистые мысы, песчаные пляжи, острова и островки. Подсчитано, что в Японском море живет свыше трех с половиной тысяч видов животных и около восьмисот видов растений. Значительная часть их встречается в прибрежной зоне.

Первыми привлекают внимание крабы. Они неподвижно сидят на боках валунов, выглядывают из щелей в скалах, медленно бродят между камнями. Но медлительность крабов обманчива. Едва они заметят опасность, как проворно убегают.

В октябре 1965 года в Черноморское пароходство пришло сообщение о редком случае в практике мореплавания. Радировал танкер «Луцк». Судно отправлялось с внешнего рейда японского порта Токуяма к причалу. Вдруг насос, питающий машинную установку забортной водой, начал работать с перебоями. Упало давление, а это грозило полной остановкой машины. Старший механик приказал немедленно перевести работу насоса на донный кингстон. Бортовой тут же вскрыли и увидели, что он забит какой‑то липкой массой. «Масса» оказалась скоплением медуз. Моряки «Луцка» поняли, почему так красиво было море, которым они любовались с палубы: всю бухту покрывали миллионы переливающихся всеми цветами радуги медуз.

Приливная волна свободно катится по океанским просторам, но мелководные и узкие проливы оказывают ей заметное сопротивление. Так, Большой Бельт, Малый Бельт и Зунд надежно заслоняют от приливов Балтийское море. Наши южные моря сообщаются с водами Мирового океана через целую систему узких и мелководных проливов и внутренних морей. На атлантическом берегу Испании вблизи Гибралтара высота приливов достигает трех метров, но по эту сторону Геркулесовых столбов (так со времен Древней Греции называются скалы на противоположных берегах Гибралтарского пролива) уровень моря колеблется всего в пределах 1,3 метра, а в остальной части Средиземного моря лишь на 0,5 метра.

Тропический пояс Земли получает максимальное количество солнечной радиации. В океане часть тепла расходуется на испарение воды, другая – на нагревание ее поверхностного слоя. Поэтому на берегу тропического моря всегда жарко и влажно: температура воды круглый год держится около 25–30 градусов, влажность 90 процентов и больше, часто идут ливневые дожди.

Сумерки в тропиках длятся очень недолго. Солнце, едва поднявшись над горизонтом, начинает сильно припекать. В полдень оно находится прямо над головой, и тогда жара становится невыносимой, ее облегчает только постоянный ветер приэкваториальной зоны – пассат. Проходит еще шесть томительно жарких часов, и все погружается во мрак, ночь наступает так же внезапно, как день. В воде лагун отражается созвездие Южного Креста, ярко блестит Млечный Путь. И так неизменно, однообразно, изо дня в день, из года в год в течение многих миллионов лет.

Песчаные пляжи тропических морей поражают своей белизной. И это не только потому, что ярко блестит солнце: песок действительно имеет белый цвет, так как в большинстве случаев он образуется не в результате выветривания горных пород, а вследствие перетирания волнами известковых скелетов погибших морских животных: кораллов, моллюсков, иглокожих и даже простейших. Таким образом, пляжи тропических морей обязаны своим происхождением жизнедеятельности морских организмов и состоят почти из чистой извести. Правда, имеются и исключения. На островах Таити, например, есть пляжи из черного вулканического песка.

Когда над тропическим морем проносится ураган, а это случается не так уж редко, волны выбрасывают на берег множество морских животных, и потому весь пляж усеивают раковины моллюсков, скелеты морских ежей, высохшие на жарком солнце панцири крабов. По этим выбросам можно судить о том, какие животные обитают поблизости в море.

В устьях рек, в бухтах, лагунах и просто в защищенных от прибоя участках морского побережья всегда отлагается ил. В тропической зоне океана на илистых грунтах разрастаются мангры. Издали мангровый лес выглядит очень привлекательно. Густая темно‑зеленая листва блестит на ярком солнце и обещает тень и прохладу. Но, подойдя поближе, быстро убеждаешься в обманчивости первого впечатления. Деревья и кусты стоят сплошной стеной, у многих растений, кроме основного ствола, имеется еще несколько дополнительных, укрепляющих его в жидком грунте. Основные и дополнительные стволы, густое переплетение ветвей, торчащие петли корней и выступающие из ила дыхательные корешки не дают ступить и шагу. Ноги вязнут в жидком иле, а иногда проваливаются в промоины и ямы.

Как это ни странно, но в тропической зоне океана далеко не так легко найти скалистую или каменистую литораль. Дело в том, что в тех местах, где скалы выходят к морю, они обычно сплошь обрастают кораллами, и литораль из скалистой превращается в коралловую, то есть в риф. Поэтому настоящие скалистые берега имеются лишь там, где по каким‑либо причинам кораллы не растут.

Выше всех над водой по камням и скалам забираются крабы грапсусы. Они способны быстро бегать даже по отвесной поверхности скалы, до блеска отполированной прибоем, причем держатся очень крепко, и набегающая волна их не смывает.

«Неподвижная вода поддерживает мое тело. Сквозь стекло маски я вижу: коралловая стена, разрушаемая кавернами, уходит все ниже, сиреневые точки, золотые пятна, алые и желтые соцветия купаются в головокружительной синеве. Известковые зонты акропор раскинули свои ветви, кружатся голубые с желтыми крапинками рыбы». Этими словами Жак‑Ив Кусто начинает свою книгу о жизни и смерти кораллового рифа, об этом удивительном чуде природы, видеть которое своими глазами дано далеко не всем.

Ученые называют коралловым рифом поднимающуюся со дна океана и часто достигающую его поверхности отмель, которая обязана своим происхождением жизнедеятельности морских организмов, в первую очередь кораллов с твердым известковым скелетом.

16 сентября 1492 года, когда над океаном взошло солнце, моряки эскадры X. Колумба увидели вокруг себя неведомое зрелище. Все море до самого горизонта было покрыто водорослями. Бурые спутанные комки плавали то поодиночке, то целыми полями. Прошло восемь дней, как каравеллы оставили за кормой Канарские острова и повернули на запад. X. Колумб торжествовал. Значит, вожделенная Индия находится совсем недалеко: скопления водорослей – верный признак близости земли. Но к радости примешивалась и доля недоумения – слишком уж быстро эскадра достигла цели своего путешествия, это не вязалось ни с какими расчетами. Впрочем, горевать, конечно, не стоило. Погода стояла превосходная, теплый ветерок наполнял паруса, водоросли тихо качались на пологой волне, лот не доставал до дна: плавание было не только безопасным, но и приятным.

Обычно говорят, что море синее. В общем, это, конечно, правильно, но морская вода в разных частях Мирового океана имеет много оттенков. В полярных и умеренных морях из‑за обилия одноклеточных водорослей она становится зеленоватой, а в период «цветения» даже темно‑зеленой. Вблизи материков, в опресненных участках вследствие речного стока вода мутнеет, приобретает буроватый оттенок. Даже по названию отдельных морей можно судить о цвете их воды: Белое, Желтое, Красное, Черное моря получили свои имена далеко не случайно.

Самый яркий и чистый синий цвет имеет поверхность открытого океана в тропической зоне. Там все только белое и синее. Ярко‑голубое небо с белыми облаками отражается в глубокой синеве морской воды.

Море никого не оставляет равнодушным. Одни восхищаются великой и грозной стихией, другие смертельно боятся ее. Иногда эти противоречивые чувства уживаются вместе. Изменчивый характер океана, необъятная величина, непостижимость глубин невольно окутывают его мистической таинственностью. Даже в наши дни самые опытные моряки, когда дело касается моря, становятся чуть‑чуть суеверными. Что же говорить в таком случае о людях древнего мира! Им море казалось полным тайн, населенным не только рыбами, но и множеством морских чудовищ, готовых в любую минуту утопить утлое суденышко и проглотить несчастных мореплавателей. Недаром у всех народов, населяющих морское побережье, сложено множество мифов о таинственных обитателях морской пучины.

Настоящих морских змей известно около 50 видов. В отличие от змей мифических они невелики по размеру и обычно достигают в длину не более 70–100 сантиметров. Только одного вида змея, а именно спиральный листохвост, может вырасти до 2,7 метра.

Почти вся жизнь морской змеи проходит в воде. Некоторые из них в период размножения выползают на сушу, где откладывают яйца в прибрежный песок или рождают здесь живых змеенышей. Но многие морские змеи вообще не покидают моря: здесь они появляются на свет, проводят всю жизнь и умирают. В связи с водным образом жизни изменился и внешний облик морских змей. Все они обладают маленькой головой, сжатым с боков туловищем и широким уплощенным хвостом.

Берега вулканических Галапагосских островов образованы давно остывшей и потрескавшейся черной лавой. На выступающих из моря лавовых комках, на побережье поодиночке и небольшими группами нежатся на солнце причудливые пресмыкающиеся. Голова морской игуаны короткая, покрытая небольшими роговыми бугорками. Вдоль всей спины и хвоста тянется гребень из торчащих вверх треугольных чешуек. Огромный хвост составляет более половины длины животного. Он уплощен с боков и играет основную роль при плавании. Все лапы снабжены плавательными перепонками и острыми крепкими когтями. Однако при плавании морская игуана почти не пользуется конечностями. В воде они неподвижны, вытянуты назад и прижаты к телу. Сильные конечности с крепкими когтями прекрасно приспособлены для карабкания по неровной растрескавшейся береговой лаве.

В представлении большинства людей черепаха наравне с улиткой всегда служит олицетворением неповоротливости и медлительности. Эти черепашьи качества нашли свое отражение в пословицах и поговорках многих народов. И в самом деле, вид бесцельно ковыляющей черепахи ни у кого не может вызвать представления о целеустремленности и энергичности. На перекрестках наиболее оживленных улиц Лондона можно видеть плакаты с изображением черепахи и зайца, что без всяких слов говорит пешеходам: «Не скачи, как заяц, и не ползи, как черепаха». А вот на Фиджи черепаху считают символом быстроты и высших навигационных способностей. Ее изображение можно видеть на любом официальном бланке морского департамента. Только это не наземное бронированное пресмыкающееся, которое не водится на островах Фиджи, а черепаха морская.

Вблизи устьев рек, на морском побережье, среди мангровых зарослей иногда встречаются крокодилы. В общем, эти пресноводные пресмыкающиеся избегают морской воды, но один вид, а именно гребнистый крокодил, можно считать морским. Подобно своим речным сородичам гребнистые крокодилы обитают и в пресноводных водоемах, но очень часто они уплывают далеко от берега и встречаются в открытом море, иногда за тысячу километров от ближайшей суши. Гребнистые крокодилы водятся в Южной Индии, у берегов Шри‑Ланки, на Зондских островах, на юге Китая, Филиппинах и на Новой Гвинее, а на востоке доходят до архипелага Фиджи. Повсюду они пользуются дурной славой. Жители Новой Гвинеи боятся их больше, чем акул. Особенная опасность гребнистых крокодилов для людей заключается в том, что они обычно плавают в мутных приустьевых участках моря, где их трудно заметить. Часто они забираются в мангровые заросли.

Посреди Тихого океана, чуть южнее экватора находится одно из самых маленьких государств – Республика Науру. Вся площадь страны ограничена размерами одноименного островка и равна 21 квадратному километру. Дома науруанцев расположены среди густой тропической растительности вдоль побережья. Здесь проходит асфальтированная кольцевая дорога – единственное шоссе на Науру. Срединная часть острова представляет собой гигантский карьер, в котором ведутся разработки фосфоритов. Торговля этим ценнейшим удобрением составляет единственный источник доходов государства. Вот уже свыше 70 лет огромные океанские транспорты загружают в свои трюмы тысячи тонн фосфоритов, которыми удобряют поля Австралии и Новой Зеландии.

Ранним утром 4 ноября 1827 года бельгийский городок Остенде был взволнован необычайным известием: море выбросило на берег тушу огромного кита. Горожане верхом и в каретах, с женами и детьми спешили к месту происшествия. Каждому не терпелось увидеть своими глазами таинственного жителя морской пучины, полумифическое существо, о величине и силе которого ходило столько слухов. Остендские моряки, не раз видевшие китов в их родной стихии, утверждали, что раненый или разъяренный кит может одним взмахом хвостового плавника утопить корабль или высоко подбросить шлюпку, полную китобоев. Каждому христианину был хорошо известен библейский миф о праведном Ионе, которого моряки выбросили за борт, чтобы успокоить бурю. Едва Иона оказался в воде, как был проглочен китом. Три дня провел библейский герой в китовом чреве, а кит тем временем переплыл море и изрыгнул Иону целым и невредимым на берег. О китах ходило множество и других преданий, мифов и сказок. Но где грань между былью и небылицей? Да и что это за существо? Кит всегда живет в море, и по виду он похож на рыбу, но китобои утверждают, что в отличие от рыб у китов горячая кровь.

Наверное, нет такого человека, которому не был бы знаком вкус рыбьего жира. Большинство вспоминает о нем без всякого удовольствия, хотя целебные свойства его также известны каждому. После приема ложки неприятно пахнущего лечебного препарата его вкус долго сохраняется во рту и перебивает все другие пищевые ароматы. Специфический запах рыбьего жира характерен для большинства рыб, особенно морских, но им пропитаны также и продукты морского зверобойного и китобойного промыслов – ворвань, шкуры. Попытки откармливать рыбой кур и свиней приводят к тому, что их мясо становится несъедобным. Оно, конечно, ничуть не вредно для здоровья, но пахнет не курятиной и не свининой, а рыбьим жиром. Таким образом, этот стойкий запах не пропадает даже в результате переваривания пищи, в состав которой рыбий жир входит.

В промышленности этот жир получают перетапливанием печени трески и некоторых других рыб, поэтому‑то он и получил название рыбьего. Но если строго разобраться, по происхождению он вовсе не рыбий, треска сама получает его вместе со своей пищей – более мелкими рыбками, рачками, морскими червями, а те, в свою очередь, от мельчайших планктонных рачков. А планктонным рачкам он достается вместе с одноклеточными диатомовыми водорослями, которыми эти рачки питаются.

Морская вода, даже самая прозрачная, преломляет и рассеивает солнечные лучи. На глубине одной тысячи метров по наблюдениям в открытом океане приборы улавливают только одну трехмиллионную часть того света, который имеется на глубине 1 метра. Практически это уже полная темнота. По этой причине фотосинтезирующие растения обычно поселяются не глубже 100 метров. Правда, отдельные виды водорослей попадаются и на большей глубине, но для них это не зона жизни, а скорее зона переживания.

Тем не менее значительные участки морского дна на глубине 100–500 метров, несмотря на вечные сумерки, все же покрыты кое‑какими зарослями. На подводных фотографиях или в иллюминаторе глубоководных аппаратов можно видеть фантастический лес неподвижно стоящих голых и разветвленных стволов, покрытых яркими «цветами». «Цветы» без стеблей растут на выступах скал, на камнях и прямо на грунте. Что это – растения или животные?

Теперь все знают, что Мировой океан населен от поверхности до самых больших глубин. Даже на дне глубочайшей Марианской впадины, превышающей 11 километров, имеется жизнь. Но еще совсем недавно считалось, что предельные глубины океана необитаемы. Оснований для этого имелось немало. Как известно, при погружении на каждые 10 метров давление увеличивается на 1 атмосферу. Значит, на глубине в 10 километров оно равно одной тысяче атмосфер. Какой же организм способен выдержать такое давление? Он должен быть расплющен в лепешку! Кроме того, в эту бездну не проникают даже самые слабые лучи света – там царит вечный мрак и вечный холод. Чем глубже опускать термометр в морскую воду, тем более низкую температуру он будет показывать. Легко рассчитать, что на дне глубочайших желобов температура близка к нулю, а может быть, она даже ниже нуля. Из‑за отсутствия света в океанской пучине невозможен фотосинтез, а от атмосферного кислорода она отделена многокилометровым слоем воды, значит, там нечем дышать. Нет там также никакой пищи, значит, нет и жизни.